«Я плачущий клоун»

24 февраля 2015, 15:29

Ради роли женщины-офицера, Георгиевского кавалера Марии Бочкаревой, которая в 1917 году возглавила первый в истории русской армии женский батальон, актриса остригла волосы, надела мужской китель и научилась обращаться с оружием. Но в реальной жизни, как признается Аронова, она ни за что не променяла бы семейный очаг на поле боя.

Доверяю только профессионалам!

– Подозреваю, как вам надоел этот вопрос, но всех актрис на съемках «Батальона» действительно стригли наголо? Страшно было расставаться с волосами?

– Я надеялась, что это как-то поможет мне в роли, но нет! Я вообще небогата волосами, так что в моем облике мало что изменилось. Бояться было нечего: волосы не зубы – отрастут.

– За роль пришлось побороться? Или создатели фильма с самого начала видели в образе Бочкаревой только вас?

– Я вообще никогда не борюсь за роли. Идея сделать меня героиней фильма принадлежит Игорю Угольникову, моему давнему другу и продюсеру «Батальона». Знаю, что Дмитрий Дмитриевич Месхиев не хотел со мной работать. Ему сказали, что я заносчивая московская звезда, которая будет капризничать на съемках и устраивать истерики. Так сложилось, что меня не любит кинематографическая «администрация». Хотя ни с одним режиссером я плохо не расставалась. Я послушная актриса, подчиняюсь беспрекословно – так меня учили в институте. Но человек я очень требовательный и жесткий, особенно в административных вопросах.

– Как вы думаете, что мотивировало бойцов женского батальона? Понятно, что все они были патриотками и любили свою страну. Но не прослеживалось ли в этом и желание самореализоваться?

– У Марии Бочкаревой такое желание точно было. Первый муж ее бил, второй тоже. Вот она и пошла к мужикам, чтобы сказать: «Нет, ребята, я вам не собачка. Я докажу!» Когда с женщиной не происходит чуда рождения ребенка, ради которого мы и приходим на этот свет, возникает вот такое странное раздвоение на полумужчину-полуженщину. Она несет на своих плечах то, что не каждому мужику под силу.

А что касается молодых девочек из батальона… Одна пошла на войну вслед за мужем, другая – чтобы заглушить боль от потери любимого, третью не устраивала политическая ситуация в России. У каждой своя история.

– В фильме вы так смело обращаетесь с оружием. Я, например, боюсь даже наставленного на меня игрушечного пистолета…

– И я страшно боюсь! Меня от салюта трясет, что уж говорить о боевых выстрелах. Пиротехника была серьезная – пришлось долго привыкать.

– Значит, в этом вы на свою героиню не похожи. А что у вас общего?

– Безумная вера в идею. Такое случается и со мной. А потом на первое место вдруг выходит человеческий фактор и понимаешь, что важнее жизни и отношений ничего нет. Я очень надеюсь, что зрители увидят, как моя героиня полюбила этих девочек, и как страшно ей было их терять. Идея – то, ради чего эти женщины отдали свои жизни, – сработала: мужчин они подняли. Вопрос в том, какой ценой.

– С актрисами, которые играли ваших подопечных, у вас тоже сложились материнские отношения?

– Да! Дмитрий Дмитриевич – режиссер-натуралист. Если в сценарии написано, что есть грязь, то будет грязь, если холод – так уж холод. Но меня все-таки жалели. Во многих сценах за меня бегал дублер. А девочки работали, как волы, денно и нощно: и мерзли, и мокли, и в грязи по горло сидели, и в огне горели. Поэтому мы все очень сроднились, жались друг к другу, как цыплята.

– Поправьте меня, если я ошибаюсь, но мне кажется, до «Батальона» режиссеры видели вас в основном в комедийных ролях. Вы надеетесь, что этот фильм принесет вам больше ролей драматических?

– Замечу, я не комедийная актриса и никогда ею не была. Я трагикомик, плачущий клоун. Но знаю, что во мне есть потенциал, который еще не раскрыт. Конечно, мне бы хотелось, чтобы его использовали. Но я давно поняла, что могу довериться только человеку профессиональному. Такому, как Сережа Урсуляк, как Станислав Говорухин, как Сергей Арланов, первый режиссер сериала «Солдаты». Как Дмитрий Месхиев наконец. Это несказанное счастье – работать с человеком, который четко понимает, куда поведет и чего хочет добиться.

Сыну – совет, дочери – обед

– Вы по натуре человек домашний, или вам постоянно нужен адреналин?

– Скорее, трудоголик. Когад нет работы, я начинаю паниковать. Для меня это страшный сон! Я кормилец в семье, и отвечаю за близких. Но когда меня куда-то приглашают и есть возможность туда не пойти – не пойду: выберу дом.

– Сын Владислав играет с вами на одной сцене в Театре имени Вахтангова. Кто кого больше опекает – вы его или он вас?

– В театре мы с ним почти не встречаемся. Я делаю это целенаправленно еще со времен его учебы в театральном институте. Педагоги мне тогда сказали: «Маша, если нам понадобится твоя помощь, мы позвоним. А пока – всего доброго». И я поняла, что это лучший вариант моего сосуществования с Владом в театре. Ему и так трудно: для всех он «ароновский сын». Я стараюсь ему не мешать. Хотя, если он попросит, брошу все и помогу. И еще: если я категорически с чем-то не согласна, то наедине мягко выскажу ему свое мнение. И то не как мама, а как старший товарищ.

– А дочь Серафима проявляет актерские способности? Она уже решила, кем хочет стать, когда вырастет?

– Сейчас еще рано об этом говорить, но Сима очень артистичная. В школе она читает стихи, участвует во всех мероприятиях. Но я пока не вижу в ней того горения, которое было у меня.

– Горение – красивый образ. В чем оно выражалось?

– Когда тебе неинтересно все, кроме театральной студии, и хочется заниматься там бесконечно – вот что это такое! В детстве я сломала ногу и пролежала четыре месяца в гипсе. Из-за перелома о гимнастике, которой я тогда увлекалась, мне пришлось забыть. Иногда думаю, что добилась бы неплохих результатов: человек я упертый и самолюбивый. Но сейчас мне кажется, что это был божий промысл.

– Недавно в программе «Наедине со всеми» вы признались, что вам 42 года по паспорту и 64 – по ощущениям. От актрисы это слышать непривычно.

– Я и выглядела всегда старше своего возраста. Надеюсь, Господь даст еще мне возможность пожить на земле. Женщины-актрисы, у которых были похожие проблемы, уверяли меня: «Маша, дождись 55. Потом все начнут стареть, а ты остановишься». Вот жду. Хотя, думаю, в моем случае это полное вранье (смеется). Скорее всего, это генетическая предрасположенность. Я уже родилась взрослым человеком – с багажом знаний, которые дают внутреннее ощущение возраста. Мой сын абсолютно такой же.

– Получается, его не нужно было воспитывать?

– Почему же? Я до сих пор его слегка направляю, корректирую. Но он никогда не был солнечным наивным малышом. И я в детстве такой не была. Мне всегда было интересно общаться со старшими. Моя мама рано ушла из жизни, а это тоже причина взросления. У меня рано родился ребенок, я рано начала отвечать не только за себя. Сейчас смотрю на фотографии тех лет и поражаюсь: как я могла стать мамой в 19 лет? Что я тогда понимала? Но, оглядываясь назад, убеждаюсь, что была очень ответственной. Только раздражительной не в меру. Говорили мы с Владиком на равных, как общаются между собой дети. А вот про меня и Симу такого не скажешь. Материнство в 19 и в 32 – это две большие разницы.

– А вам хватает времени на семью? Например, путешествуете вы вместе?

– Только вместе! Каждую свободную минуту я стараюсь проводить с семьей. Если нет работы в первой половине дня, я не посвящаю это время себе, хотя могла бы назначить встречу, сходить к косметологу. Но я все это делаю поздно ночью, когда Сима уже спит. Когда в расписании стоит только вечерний спектакль, я всегда жду дочь с горячим обедом. Неприготовленный обед или ужин – такого у меня не бывает. Это моя обязанность! Я делаю это всегда, чтобы хоть так компенсировать дочке то, что я не укладываю ее спать.

Источник: www.vokrug.tv