«Для ДВУХ людей на земле я — абсолютный РАБ»

8 января 2011, 21:07

26 февраля на ринге киевского Театра им. Леси Украинки в спектакле «Маленькие комедии» Мария Аронова сразилась с Шакуровым и Полицеймако.

Мария Аронова — актриса от Бога и непредсказуемый вулкан страстей в отношениях с людьми. Ей восхищаются и ее боятся. Не каждому дано пройти крещение огнем и заслужить уважение неисправимой максималистки с мужским нравом. На ее фоне слабаки «впадут в ничтожество» — Аронову окружают только настоящие мужчины. Она не признает театра в жизни, но все же есть на земле подмостки, где у нее совсем иная роль — нежной супруги и беззаветно любящей матери, — это семья.

— В «Маленьких комедиях» к колоритной невесте в вашем лице сватается жених (Михаил Полицеймако), при этом применяя разные тактики: в истории «Медведь» он — грубиян и дуэлянт, в «Предложении» — робкий и нерешительный. Какой стиль мужского поведения вам симпатичнее в жизни?

— Если выбирать между данными героями, наверное, «Медведь». Мне нравятся мужчины, которые добиваются собственной цели. Безумно не люблю болтунов, я люблю мужчин дела. Таковыми являются мой муж, отец, старший брат и мои друзья, замечательные ребята, которые с нуля добивались всего самостоятельно. Среди них — Миша Полицеймако, мой ближайший друг и родственник (я крестная мама его дочки Милочки). Меня окружают мужчины, которые делают дела и очень мало говорят: содержат семьи, занимаются детьми, строят карьеру — каждый идет в свою сторону, но он идет. Терпеть не могу бездействующих людей, в первую очередь — мужчин.

— Творческий союз с Михаилом Полицеймако давний. Подружились вы только после рождения его дочери?

— Намного раньше. Мы сдружились практически при первой встрече. До того как познакомиться с Мишей, я знала его маму — Мария Витальевна Полицеймако играла мою мать в сериале «Московские окна», там мы и пересеклись. Она долгое время пристально меня изучала, после чего сказала: «Я наконец-то поняла, кого ты мне напоминаешь — моего сына. Сложно поверить, что люди могут быть настолько похожи!» Мы с Мишей как брат и сестра, близнецы. Когда мы встретились, завязались очень тесные дружеские отношения. После того как я стала крестной его дочери, мы связаны еще и церковью. Дружим семьями, нет ни одного события, как грустного, так и радостного, в отдалении друг от друга. Миша — очень близкий для меня человек, как и его семья.

— Значит, дружба между мужчиной и женщиной существует.

— У меня нет врагов среди бывших мужчин, я со всеми дружу, остаюсь в прекрасных отношениях. Скорее всего, это вызвано тем, что у меня абсолютно мужской склад характера и образ жизни.

— Вы человек настроения, эмоциональная, прямолинейная. Таких, как вы, нужно хорошенько узнать, прежде чем полюбить. Характер не мешает вам строить отношения с людьми?

— Дело не в характере, а в требованиях, которые я предъявляю окружающим меня людям. Я умею признавать собственные ошибки, что с моей точки зрения немаловажно. Минус заключается в том, что я действительно плохо считаю до десяти. Могу что-то сказать и потом страшно жалеть. Вопрос в том, извинит меня человек или нет. Пока, слава богу, на моем пути встречаются люди, которые находят в себе силы меня оправдать. Крайне благодарна им за это.

— Чего вы от них требуете?

— Абсолютно не допускаю вранья: как в человеческих отношениях, так и в работе. Категорически не признаю театра в жизни: например, когда мужчина, не зарабатывая ни копейки, приходит, ложится на диван с газетой, при этом мы вынуждены играть роли: он — мужчина, а я — женщина. Я, придя с работы, буду варить ему обеды? По-моему, бред сумасшедшего. Терпеть не могу. В дружбе я тоже не люблю театра. Я очень открытый человек и требую того же от окружающих меня людей. В противном случае нам просто не надо общаться. Камней за пазухой быть не может, все должно быть прозрачно и конкретно. Ненавижу пьянство, особенно в работе. Все знают мое правило: я не выхожу на площадку с выпившими партнерами.

— Говорят, новое поколение актеров почти не пьет.

— И слава богу. Ведь с моей точки зрения театр — это армия. Причем очень строгая. Иначе все развалится, особенно в наш век, когда люди практически не уделяют времени культуре. Основной процент людей в искусстве занимается им по возможности, а главным образом — зарабатывают деньги. Ну не может актер существовать на ту зарплату, которую платит репертуарный театр. Это реально в той ситуации, если человек одинок, а если он семейный, как бы ни изворачивался, не может прожить на эти деньги.

«Не умею держать паузу и тянуть резину в отношениях»

— Когда вы наконец встретили своего нынешнего супруга Евгения, отношения с ним длиной всего в четыре года казались вам вечностью. Что так быстро утомляло вас в мужчинах до того?

— Мне кажется, что в основном их утомляла я. У меня есть ужасная особенность — давать очень много авансов. Всем: людям, с которыми работаю, которых люблю, по дружбе. И это не их проблема, а моя. Нельзя требовать от человека соответствовать тому образу, который я себе вообразила. Неправильно это, ведь при таких требованиях я-то хочу, чтобы меня воспринимали такой, какая я есть. Все это — мои личные ошибки. Когда испытываешь страсть, восхищаешься человеком, очень страшно потом, в дальнейшем, когда с твоей переносицы падают розовые очки, сталкиваться с реальностью. Думаю, все дело в страсти, потому что Женя — единственный мужчина в моей жизни, который изначально не вызывал во мне тех чувств, которые присутствовали в отношениях с другими мужчинами.

У меня есть ужасная особенность — давать очень много авансов. Нельзя требовать от человека соответствовать тому образу, который я себе вообразила»

— Вам часто не возвращали авансы?

— Да. И я разочаровывалась. Мне становилось безумно скучно. Какие-то отношения прерывались из-за меня, какие-то — из-за мужчины, который не соответствовал запросам. Я очень жесткий и конкретный человек. Видимо, многие не хотят жить по такой схеме.

— Ваши сценические костюмы роскошны и колоритны: Екатерина, Проня, китайская принцесса. Женщины любят наряжаться и, конечно же, мечтают надеть свадебное платье. У вас оно было?

— Никогда. Единственная свадьба, которая продолжается уже 12 лет, состоялась в спектакле «За двумя зайцами». А в жизни свадьбы у меня не было: ни с первым супругом, ни с Женей. Не знаю почему. Так распорядилась судьба, не сложилось… Но у меня есть более ценные вещи — мои дети. Сейчас понимаю, что только они способны повернуть мою жизнь как в лучшую, так и в худшую сторону. Сегодня лишь к двум людям на земле я испытываю абсолютно рабскую любовь.

— Кроме рабских, вы испытываете к Владиславу и Серафиме какие-то чувства?

— Думаю, для сына я уже полумама-полудруг. А для Симочки, разумеется, пока только мама, которая дарит ей ласку. Мы очень друг по другу скучаем. Я мало вижу детей, редко бываю дома. Сейчас у меня какой-то безумно насыщенный график, поэтому трудненько мне.

— Вы рассказывали о том, что росли жутким ребенком и даже ревновали родителей к брату. Между вашими детьми есть ревность?

— Между моими детьми ревности быть не может, так как у них большая разница в возрасте — 13 лет. Владик — уже взрослый состоявшийся человек. Когда я говорила с ним на эту тему, он сказал: «Мать, я так счастлив, что вы родили себе Симу — хоть от меня отстали». Какая уж там ревность! У них очень нежные забавные отношения. Сын хороший парень, добрый и открытый. Сима влюблена в своего брата, она с ним кокетничает и счастлива, когда обращает на нее внимание. Владик почти папа, 19-й год — взрослый человек: умиляется, играет с ней.

— Тот самый настоящий мужчина, которых так уважает Аронова?

— Пока мне сложно об этом говорить, поскольку я еще не видела сына в семейных отношениях. Хочется посмотреть на него, когда он окончит институт, педагоги отпустят его руку и ему нужно будет идти самому. Тогда я и смогу сделать выводы. Но качества, которые подмечаю в нем сегодня, мне очень нравятся. Иногда кажется, может, это такая глобальная материнская любовь — видеть то, чего нет. Однако многие подтверждают со стороны. Если он будет похож на Женю, на деда, дядьку или моего брата — буду им гордиться.

— На кого похожа Серафима?

— На мою свекровь, царство ей небесное. Причем даже внешне. Я вижу в ней и свою маму, и Женину, и, само собой, меня и Женю. Такая у нас девочка — микс.

— Они крещеные?

— Да. С раннего детства. Владика крестили в 4 месяца, а Симочку — в 3.

— Вы с братом окрестились уже в зрелом возрасте. Что привело вас к Богу?

— В религию меня привела крестная, за что я ей очень благодарна. Существовала какая-то внутренняя потерянность с моей стороны. Видимо, не слышал меня Боженька, когда я о чем-то просила. Когда меня привели к вере, мне стало так хорошо! Моя крестная Ирина Тихонова — также мой первый театральный педагог, спасибо ей. К тому же мой брат Саша — реставратор-иконописец. Выбрав такую стезю, он просто обязан был покреститься.

Единственная свадьба, которая продолжается уже 12 лет, состоялась в спектакле «За двумя зайцами». А в жизни свадьбы у меня не было: ни с первым супругом, ни с Женей. Не знаю почему. Так распорядилась судьба, не сложилось… Но у меня есть более ценные вещи — мои дети. Сейчас понимаю, что только они способны повернуть мою жизнь как в лучшую, так и в худшую сторону. Сегодня лишь к двум людям на земле я испытываю абсолютно рабскую любовь»

— У вас есть иконы его работы?

— Да. Очень много. Есть икона Владимирской Богоматери, которую писал Саша. Еще одна (ее также можно считать его работой) подвернулась ему, когда я лежала в роддоме, икону предложил один человек по телефону: «Если хочешь, можешь у меня выкупить, в моей коллекции она не очень нужна. На ней лик, а по краям, справа и слева — святые, можешь их закрыть киотом». И вдруг Саша, к своему удивлению, увидел в правом углу святую Серафиму. Можете себе представить? Икона пришла в тот момент, когда я рожала ребенка. А все знали, что у меня будет девочка и что я собираюсь назвать ее Серафимой.

— Ваш дом украшают не только иконы, но и цветы…

— У нас почти не осталось цветов. Изменилось мое расписание, и ухаживать за ними некому — мы все раздарили. Остался лишь Симин цикламен, он сейчас цветет, вот, в общем, и все. Плюс те цветы, которые мне дарят зрители на спектаклях. Также у нас нет животных. Перед Новым годом умерла наша самая старшая собака, а в силу того, что у нас большие планы — строим огромный дом, в котором мы все хотим жить, заводить животных будем уже после переезда. Мы так решили.

— В старом доме вам стало тесно?

— Нет никакого дома — мы живем в двухкомнатной квартире вчетвером. Тесновато, да. Должны были принимать решение, потому что Симочке через год в школу. Пришло время определиться, где мы будем жить — в Подмосковье или в Москве. Шесть лет я работала на то, чтобы иметь недвижимость в столице, сейчас мы поняли, что нужно сложить то, что имеем, добавить денег и купить дом в Подмосковье, собственно, там, где мы сейчас и живем.

— Что должно быть в новом доме?

— В первую очередь — мои близкие: здоровые, накормленные, обласканные — самое главное. Естественно, важно, на каких кроватях мы будем спать, но все это вторично. Прежде всего — ощущения, атмосфера, отношения между родителями и детьми. Очень надеюсь на то, что у меня хватит сил этот дом обогреть.

— Не зря в профессии вам так часто выпадают роли железных леди — по жизни вы волевой человек, всегда доводите дела до конца…

— Это черта характера, данная мне от предков, я не имею к этому никакого отношения. С рождением человеку даются хорошие или плохие волосы, карие или голубые глаза. Так и мое упрямство проявилось уже в детстве. Помню, мама рассказывала: мы отдыхали в Феодосии, мне годика три было, все прыгали со скакалками, а я не умела. И когда все детишки ушли спать, я осталась во внутреннем дворике дома, в котором мы жили, и разбила пятки до крови — ведь завтра мне надо было прыгать как минимум наравне со всеми, о том, что лучше всех, еще речи не шло. Доводить дела до конца важно как в делах, так и в отношениях. Я не умею тянуть конфликт, держать паузу, обижаться, выжидать. Надо сесть, расставить все точки над «і», сказать «да» или «нет» — не выношу тянуть резину, тягомотину эту…

«Роль как беременность — можно остаться матерью-одиночкой»

— Вы частенько меняете прическу и цвет волос. Это часть профессии или демонстрация жажды перемен?

— Это связано исключительно с профессией. Сама я не люблю, мне крайне скучно всем этим заниматься. Была бы возможность вообще ничего не делать: маникюра, педикюра, не ходить к косметологу, не одеваться, я обернулась бы какой-нибудь тряпочкой и с удовольствием ходила — лишь бы тепло. К сожалению, я совершенно равнодушна: не люблю заниматься вещами, нарядами, мне жалко на это денег и времени. Бесконечно люблю кого-то одевать, кого-то водить к косметологу или к маникюрше, но когда дело доходит до меня… Очевидно, это от мамы. Она тоже не любила тратить на себя как средства, так и время.

— Значит, перемен боитесь?

— Смотря каких. Ведь переменами можно считать уход моей мамы, после которого моя жизнь в корне изменилась, поменьше бы таких перемен. А что касается быта, тут я тоже сложно привыкаю. По восточному календарю я Крыса — мне тяжело нору менять. Уже лет 20, к примеру, пользуюсь одними духами.

— Какими?

— L’Eau par Kenzo. Белый «Кензо» — единственный парфюм, которого я не ощущаю. У него свежий запах: немного цитруса, травы и арбуза. Люблю свежие и кислые запахи, сладких не выношу, горькие и терпкие тоже напрягают. В общем, тяжело привыкаю ко всему новому — жилью, одежде, запахам.

Прежде всего в новом доме должны быть мои близкие: здоровые, накормленные, обласканные. Кровати, на которых будем спать, — вторично»

— А к новым ролям?

— Здесь все иначе — это как новое знакомство или появление ребенка. Рождение спектакля очень напоминает беременность: ты испытываешь токсикоз, ненависть или, наоборот, радость, в такие моменты у тебя безумно подвижная нервная система, ты беззащитен. А режиссер — мужчина, которому ты всецело доверяешь. Он может оставить тебя матерью-одиночкой, бросив на девять месяцев, а может рожать с тобой в роддоме и стать большим помощником. Когда рождается ребенок, задача артиста — сделать все для того, чтобы он не был уродливым, говорил, доставлял удовольствие как тебе, так и окружающим.

— С женщинами-режиссерами вы не встречались?

— В этом сезоне я выпустила спектакль («Гастрольное танго». Мария не упоминает ни названия, ни режиссеров. К сожалению, ребенок осиротел, и его пришлось вынашивать актерам. — Авт.) с Олегом Макаровым, одним из моих любимых партнеров в театре. С Олегом мы долгие годы играем в спектакле «Дядюшкин сон», который ставил мой любимый режиссер и учитель Владимир Владимирович Иванов. Спектакль имел очень сложную судьбу. Сложилось так, что он создавался двумя режиссерами (Елена Шевченко, Игорь Коробейников. — Авт.), каждый поставил по акту, и этот диссонанс очень заметен. Спектакль существует исключительно благодаря прекрасной команде, начиная от помрежа и заканчивая монтировщиками — молодыми ребятами, ответственными и любящими свое дело. Я участвую в нем, потому что Олег — безумно талантливый человек, к тому же с нами играют две восхитительные толстушки — Сонечка и Танечка, знакомству с которыми очень рада. Нам доставляет удовольствие играть в команде. Думаю, пройдет еще три месяца, и спектакль совсем оклемается, станет на ножки. Рада, что мы не бросили, не предали этого дела.

— Наверное, потому что вы видите вещие сны. Умеете правильно использовать знаки, приходящие во сне?

— В определенной степени — да. Но часто верх берет любопытство, человеческий фактор, данное кому-то обещание. А информация приходит — во снах или интуитивно: не надо этим заниматься, не надо с этим человеком связываться, не надо туда ехать. Но все равно едешь, получаешь удар по башке и в конечном итоге понимаешь — нужно было прислушаться.

— Стоит послушать вас буквально пять минут, и понимаешь — вы талантливый рассказчик. Где развивали ораторское искусство?

— В нашей семье сложилась традиция обязательных ужинов. Ни в коем случае нельзя было пропускать, так как это было единственное время, когда вся семья собиралась за одним столом. Родители запрещали кушать перед телевизором в комнате. Тогда я не понимала, но сейчас знаю — мама с папой были абсолютно правы, потому что как раз эти ужины навсегда остались в моей памяти. Там я не давала вставить никому и слова, мои рассказы всегда имели театральную форму. Любое маломальское событие превращала в необыкновенный полудетектив. Умение говорить развивалось в детстве.

— Что-то из отцовских традиций удалось сохранить в вашей новой семье?

— Конечно. Первая традиция — отдыхаем мы вместе. Все знают, что летом я в течение полутора месяцев не работаю, что бы мне ни предлагали. Исключением стало предложение от Станислава Сергеевича Говорухина, тогда я посвятила пол-отпуска съемкам в картине «Артистка», но семья меня простила — такое выпадает крайне редко. Вторая традиция — встреча Нового года дома. Мы верим в то, что наш дом — живое существо, и наши стеночки тоже хотят быть теплыми. До двух часов ночи мы всегда дома, только потом можем поехать по друзьям. Я приношусь из театра, вот уже много лет в новогодний вечер играю спектакли в Театре им. Вахтангова — это уже закон…

— Наказание такое?

— Не знаю. Честно говоря, хотелось бы иметь хотя бы один Новый год: спокойно проснуться, приготовить ужин, быть со своей семьей. Но мы солдаты и живем по театральному уставу.

Юлия Бойко
Газета «Новая»