«Простые вопросы» с Сергеем Логвиновым (20.09.06)
20 сентября 2006, 9:39
Мы продолжаем спецвыпуски «Простых вопросов» с гостями и участниками кинофорума «Амурская осень». Мы делаем эту запись в 10 часов вечера. Нет времени у актрисы, которая пришла к нам в студию, потому что у нее два спектакля на кинофоруме. Ей нужно было успеть сесть на шпагат в спектакле «Свободная пара», хоть немного увидеть город Благовещенск, встретиться со своими партнерами. И вот сегодня вечером она у нас, а завтра улетает.
У нас в гостях, лауреат Госпремии России, заслуженная артистка России, актриса Театра им. Вахтангова Мария Аронова.
— Мария, сегодняшним шпагатом вы сразили меня наповал. Я, честно, этого не ожидал. Этот трюк давний?
— Это ко мне не имеет никакого отношения. Это не моя заслуга, а заслуга матушки-природы. При всех своих габаритах я являюсь очень гибким человеком. Вообще, если бы не моя серьезная травма ноги, то я была бы в гимнастике. Я занималась гимнастикой, и мне пророчили очень большое будущее в гимнастике.
— Каково ощущение, когда ты целуешь президента Российской Федерации Владимира Путина?
— Скажу честно, мне он очень нравится как мужчина. Первый раз я смотрю на нашего президента как на мужчину. Серьезно. Когда он вручал мне Государственную премию, я, наверное, от зажима (в Кремле же дают инструктаж о том, что нельзя подходить близко, нельзя руки держать, нельзя ничего доставать), не знала, что ему сказать. Я говорю: «Владимир Владимирович, вы мне очень симпатичны. Позвольте мне вас поцеловать?» Он говорит: «Пожалуйста».
— А потом многие гадали, оставила ли она след помады на его щеке или нет. А вы сказали: «Я же актриса. Я знаю, как надо целоваться». А как умеют целоваться актрисы?
— Это секрет. После эфира, Сережа.
— Как-то в одном из интервью вы сказали, что я практически никогда не была замужем (какие-то такие все были романы), но я знаю, что должна чувствовать женщина по отношению к мужу. Вы сегодня отыграли спектакль «Свободная пара», где вы мучались со своим мужем и не могли прийти к консенсусу, как жить дальше. Откуда тогда опыт?
— Это же драматургия, вживаешься. Нет, не могу сказать, что я не была замужем. У меня был муж. И в своих интервью я говорила не о замужестве, а говорила о том, что не понимаю, что такое семейная жизнь. Сейчас я это понимаю, потому что десятый год живу с человеком, который заменил мне всех в этой жизни, с которым Боженька подарил нам второго ребеночка. У меня тринадцать лет разницы между детьми: сыну – пятнадцать лет, дочке — два. Это потрясающее счастье. Я вообще призываю всех женщин рожать после тридцати. Это потрясающее ощущение материнства.
— Актриса Театра им Вахтангова, где творили великие. Вы легко попали в труппу?
— Я попала туда на втором курсе института, там все «щукинцы». Мой педагог посоветовал меня режиссеру. И я пришла туда на роль Белотеловой в спектакле «Женитьба Бальзаминова». С этим связана очень интересная история. Я пришла в гримерную, там дают столик, для того чтобы ты мог положить свои вещи. Я говорю: «А чей столик?» В ответ: «Можешь взять». Я говорю: «А кто здесь сидел?» — «Целиковская». Я открываю стол, там лежит маленькая расческа. Я спрашиваю, чья эта расческа. Мне говорят: «Наверное, Целиковской». Я ее завернула, она до сих пор лежит у меня в ящике.
Потом режиссер потребовал принести репетиционные кринолины. Где мне найти кринолин? Искали-искали, перерыли костюмерную, нашли один кринолин. Я в нем отрепетировала, сняла, а там написано «Целиковская». Поэтому мне показалось, что это такой серьезный знак. И в этом театре я со второго курса института, это мой дом.
— В каждом углу такая театральная эпоха?!
— Имеючи мы не ценим, потерявши плачем. Вот Борис Васильевич Щербаков, он МХАТовец. Он играл антрепризный спектакль в нашем здании и не один вечер обсуждал со мной это дело. Он говорил: «Маша, у вас такая атмосфера в театре!» Ему так было легко. Какая, говорит, у вас сцена, там стены разговаривают!
Я обожаю этот театр, держу за него кулаки, молюсь за здоровье Михаила Александровича Ульянова. Очень не хочется, чтобы все это развалилось. Развалить все проще. Но сейчас тяжелые времена для репертуарного театра.
— Вы много заняты в репертуаре, очень много съемок, вы ведете разные театральные тусовки. А где находите успокоение?
— Дома. Мне категорически запрещено приходить на эти тусовки, вечеринки. Это категорически не мое. У меня это в жизни бывает только на гастролях.
— Я вижу, что вы такой компанейский человек, с чувством умора, без комплекса.
— Да. Но это в моем доме должно происходить. У нас открытый дом, у нас все время какие-то застолья. Мы с Женей все это обожаем. А на больших праздниках я себя теряю.
— А вы нашли себя как актриса?
— Я хотела бы сыграть что-то драматическое. Я к этому готова. Мне кажется, что мой мастер Владимир Владимирович Иванов — мой творческий отец, человек, который продолжает меня создавать. Госпремию я получила за его работу в «Дядюшкином сне», где мы играем с Владимиром Абрамовичем Этушем. И мне кажется, что вот-вот сейчас Владимир Владимирович должен мне предложить очень серьезное, потому что как комедийная актриса, как острохарактерная актриса, мне кажется, я себя уже заявила. И мне хотелось бы что-то очень серьезное.
— Кто-то сказал, что вы «влетели» в профессию очень быстро. У вас практически не было массовок, эпизодических ролей. А если и был маленький, то эпизодище, в котором Аронова проявлялась. А почему так? Вам повезло?
— Это судьба. Мне кажется, что любому человеку даются только те испытания, которые он может преодолеть. Если бы меня не приняли в Щукинское училище в первый год, я никогда в жизни больше бы не пошла поступать.
— Серьезно?
— Клянусь.
— А куда пошли бы?
— Я не знаю. Я потерялась бы, была бы воспитательницей в детском саду. Я не знаю кем. Я не умею бороться. Поэтому, слава тебе, Господи, судьба мне данные испытания не давала. Видимо, это подразумевает невозможность их преодолеть. Поэтому я изначально пришла на роли. На большие роли, на серьезные. У меня было очень мало вводов. Это категорически не моя история, категорически.
— Но в театре не спрашивают.
— Меня спрашивали. Мне это очень приятно было. И это большая честь для меня, что Михаил Александрович не просто художественный руководитель театра, он мой начальник, он мой папа. Он ко мне всегда так относился. Он мог и похвалить, и по заднице надавать, и поцеловать, и вызвать к себе чаю попить.
— Несколько слов хочется услышать о режиссерах. Вы работали с Романом Виктюком. Разные о нем байки говорят, что он жесток во время репетиции, и в то же время играет с актерами. Как вам Виктюк?
— Я его бесконечно люблю. Потрясающе талантливый человек. Он заражает. Я помню, что у нас с Юлей Рутберг, мы вместе играли в этом спектакле, с Фимой Шифриным, Сережей Маковецким было такое ощущение, что театр — просто какое-то сборище секса, скажем так, по ощущениям. Такая атмосфера, когда все как-то по-другому общались, по-другому садились. Это делал Виктюк. Несомненно. Он заражает всех. Он очень талантливый человек, очень.
— А чего может бояться актриса?
— У всех актрис по-разному. Я боюсь театра формы, я боюсь, когда режиссеру не интересна. Когда я нужна только для того, чтобы он меня поставил здесь, посадил тут. Это катастрофа для меня. Это невозможно. Мне нужен режиссер-педагог. Я думаю, что эта плата за Владимира Владимировича Иванова, за фантастического человека рядом со мной, который не позволяет мне повторяться, который из меня все время тянет новое. Я ему бесконечно признательна. Я хотела бы поработать с Фоменко, со Стуровым. Мне хочется этим театром заниматься.
— У вас есть Госпремия, есть звание заслуженной артистки, есть премия «Хрустальная Турандот». А чего вы еще хотите как актриса?
— Я уже сказала, что мне хотелось бы драматической роли и хорошего серьезного кино, которого у меня пока нет. Я еще не проявилась в кино. И мне хотелось бы встретить в кино именно подробного режиссера, который бы работал со мной по школе. Это для меня мечта.
— Как вам наш зритель, как вам атмосфера «Амурской осени»?
— Если не говорить о том кошмаре, который здесь произошел (я бесконечно люблю Новожилова, мы с ним созванивались сегодня, царство небесное Локтеву), потрясающие люди, открытые, как дети. Желающие помочь тебе, если тебе сложно. Здесь очень хорошо. Очень. Мне жалко, что у меня короткие гастроли здесь. Мне хотелось бы подольше побыть. Приехал мой друг из Владивостока. Леша Туркалов, человек, который является одним из лучших прокатчиков страны. Уехали мои друзья очень близкие: Мишенька Полицеймако, Игнат Окорочков, Дима Прокофьев. Мы играли в «Приворотном зелье». А сейчас один из моих любимых партнеров Борис Васильевич Щербаков.
— Слышала бы сейчас Талызина и ревновала бы жутко. Сколько она прошла с Щербаковым!
— Он замечательный, он истинный мужчина.
— Я благодарю вас за это интервью. Спасибо вам огромное. Спасибо за ваш талант. За то, что вы подарили Благовещенску искрометность. Я желаю вам удачи в конкурсе антрепризы. Я очень хочу, чтобы вы получили главную женскую роль. Очень жалко, что если вам дадут эту награду, а вас вдруг не будет на закрытии. Тогда будем проводить в Москве «Эхо “Амурской осени”».
— Я «за». Но думаю, что не дадут.
— Я вам искренне желаю победы.
Это были «Простые вопросы» с заслуженной артисткой России Марией Ароновой.