«Я верю в чудеса»

25 января 2010, 20:58

Мария Аронова получила премию «Звезда Театрала» в номинации «Лучший эпизод или роль второго плана» за роль Елены в спектакле Римаса Туминаса «Троил и Крессида». К сожалению, актриса не смогла приехать на наш вечер, так как играла спектакль, но мы встретились после церемонии, чтобы задать ей 15 вопросов на самые разные темы.

Вы уже очень давно успешная актриса. Когда столько лет подряд успех, появляется уверенность в том, что и завтра все будет хорошо?

— На самом деле для меня вопрос звучит иначе: каждый раз речь идет о том, справишься ли ты с ролью или нет. И каждый раз — это неуверенность в себе. Успех или неуспех — это мнение зрителя. А что происходит внутри актера — мало кто знает, и хорошо, что так. Я не считаю себя очень успешной, потому что тот материал, к которому я готовилась и готова, пока не пришел в мою жизнь. Это первое. Второе. Я бесконечно ведомая актриса. Я очень завишу от режиссера. А редкий режиссер сегодня способен по-настоящему хорошо работать с актером и с материалом. И тут я не могу не сказать про Владимира Владимировича Иванова, моего творческого отца, которому я бесконечно благодарна за то, что он продолжает мною заниматься и как-то возвращает меня в школу. Я еще не встречала режиссера, который бы так работал с материалом, как он. А успех — дело очень относительное. Если мы говорим о кино, то успеха у меня просто нет. Если мы говорим о театре, то тут, наверное, процентов тридцать всего от меня зависит, а семьдесят процентов — от режиссера. Я очень хороший материал, глина, пластилин — не знаю, с чем себя сравнить, — но мне нужен гончар.

Вы не пробовали ходить на театральные кастинги, чтобы попасть в проект к какому-нибудь великому гончару, Някрошюсу, например?

— Нет, и пробовать не буду. Это для меня невозможная ситуация. Я не умею доказывать, кто я. Это, наверное, моя проблема. Мне надо, чтобы в меня абсолютно верили и именно меня видели в роли. Я не очень уверенный в себе человек в смысле профессии. Я очень нуждаюсь в оценке, в слове авторитета. Думаю, что это плата в первую очередь за сильных родителей. Мама и папа всегда были очень авторитетны в моей жизни и жизни моего брата. Их слово и их оценка были очень важны относительно любых наших дел и наших поступков. Я училась у человека огромного авторитета — Владимира Владимировича Иванова. Так что моя ведОмость, моя зависимость от авторитета — это плата за сильных родителей и учителей.

Со своими детьми вы повторяете модель воспитания, которая была у вашей мамы с вами?

— На этот вопрос в двух словах не ответишь. Мы как-то с братом говорили, что мы как две собаки: очень много знаем, но не уверены, что донесем это до наших детей. Наши родители заложили в нас какие-то очень правильные вещи, правильные оценки. Но ведь в воспитании всегда важен личный пример, и главное правило, по которому воспитывали нас, звучит так: родитель никогда не должен требовать от ребенка того, чего не делает сам. Если ты не очень образован, ты можешь хотеть, можешь помогать, вдохновлять, но презирать своего ребенка за то, что он не читает книг и неграмотно пишет, ты не имеешь права. Ты должен начать с себя. Это касается всего — образования, быта, даже гигиены. Если у тебя кровать не убрана, нельзя требовать, чтобы в комнате ребенка было чисто. Всегда начинай с себя. Это правило, по которому воспитывали нас.

Вам часто приходилось меняться?

— Да, и таких внутренних скачков роста было много. Дважды я стала мамой, а это очень мощные события в жизни женщины, если, конечно, она отдает себе отчет в том, на что идет. Если мы говорим про тело, то тоже дважды мне приходилось меняться серьезно: один раз мощно поправляться для роли, другой раз сильно худеть. Что касается внутреннего мира, то у меня это скорее накопительный, а не скачкообразный процесс. Мой внутренний рост зависит от того, с кем я рядом, с кем я работаю. Для меня очень важно окружение, в котором я варюсь. Я рада, что у меня такие друзья, которых я очень уважаю и за которыми тянусь.

Вы командный человек?

— Да, в том, что касается работы. У нас в театре есть команда. Мы очень друг за друга держимся. Это видно даже и по каким-то жизненным ситуациям. Все приходят друг другу на помощь и радуются друг за друга. Но в основном нас связывает общая работа. Поэтому главный человек в театре — тот, кто стоит во главе, режиссер.

Я знаю, что вы сразу поддерживали Римаса Туминаса, когда он пришел худруком в Театр Вахтангова в прошлом сезоне. Да и ваше пятиминутное появление на сцене в его спектакле «Троил и Крессида» в роли Елены многие восприняли именно как акт поддержки режиссера.

— Это и было актом поддержки. Я была с Римасом абсолютно честна сразу и сказала ему, что творчески мне совершенно не интересно выходить на три минуты в этом голом костюме на сцену и в принципе мне это не очень нужно, но, если я вам нужна в команде, я приду и буду делать то, что вы скажете. На что он мне ответил: «Да, мне очень важно, чтобы вы были в этом спектакле». Все. Вопросов у меня больше не было, и я делала все, что он требовал. Я абсолютно послушная актриса. Конечно, есть какие-то вещи, которые я не принимаю, есть режиссеры, с которыми я не хочу работать, — но я тогда просто не иду в работу.

Вы давно так живете: не хочется — не идете в работу?

— Это интуитивные какие-то вещи. Вопрос только в том, прислушиваешься ты к себе или нет, и это распространяется на все — и на работу, и на жизнь. Мы же довольно часто можем себе сказать, если прислушаемся к себе, — что не надо туда идти или что не надо заниматься этим делом. Но существуют обстоятельства, которые берут верх, — часто это финансовые обстоятельства. У меня было несколько таких работ в антрепризе, в которые не надо было идти. Причем здесь все зависело не столько даже от материала, сколько от режиссера. Для меня очень важна первая встреча. Если я во время первой встречи ощущаю дискомфорт, я точно знаю, что мне не надо идти работать с этим человеком.

Возвращаясь к финансовым обстоятельствам — вы ощущаете себя состоятельным человеком? Пришло ощущение благополучия?

— Да нет! Что вы! Я большая собака, которая бегает и достает деньги. Ощущение благополучия может быть, когда у тебя большая рента или когда у тебя много недвижимости, которая работает. А в актерской профессии, где то густо, то пусто, — какое уж ощущение благополучия и уверенности? Я радуюсь тому, что все мои бытовые мечты осуществляются. Мне бесконечно хотелось обеспечить детей жильем, мне хотелось иметь хорошие автомобили. Мне хотелось жить в хорошей квартире — и это все есть. Большим трудом, потом-кровью, но это получается.

Что вы ощущаете по отношению к миру, если пытаться определить это одним словом?

— Восторг. Полный восторг.

Вы разделяете театр и жизнь?

— Конечно. Тут у меня очень жесткая позиция. Театр — это моя профессия. И все. Мне категорически нельзя быть в театре, если у меня там нет работы. И я стараюсь строить жизнь так, чтобы меня в театре можно было увидеть, только если у меня есть репетиция или я играю спектакль.

Это что-то вроде способа самосохранения?

— Конечно. Ты же себя изучаешь, пытаешься понять, что тебе можно, а чего нельзя. Методом проб и ошибок я поняла, что мне быть в театре, когда у меня нет там работы, нельзя категорически. Еще я очень не люблю места большого скопления людей, светские тусовки — для меня это невообразимая тоска, и я после них болею. Я незащищенный человек в этом плане.

Для того, чтобы лучше понять себя, вы читаете книжки по психологии?

— Нет, не читаю. Пока не хватает наблюдений за собой и за жизнью.

С какого момента вы ощущаете себя взрослой?

— У меня ощущение, что я взрослой родилась. Я себя никогда не ощущала голубоглазой наивной девочкой… Наверное, это какое-то родовое нак

опление, а может, жизнь меня готовила к тому, что в 23 года я останусь одна. Мама умерла, папа женился, с мужем я разошлась и осталась с четырехлетним сыном на руках. Тут уже не до детства было.

Вы верите в Деда Мороза?

— Я верю в чудеса. Я странно отношусь к Новому году. Каждый раз останавливаю себя и говорю себе: «Что ты дергаешься, что ты все пытаешься вытащить из этого вечера? Это обычный праздник». Но все равно верю в какие-то приметы, что, пока бьет двенадцать часов, надо успеть загадать желание. Так что да, наверное, и в Деда Мороза верю.

Чем для вас знаменателен уходящий год?

— В уходящем году я осуществила свою мечту: заплатила за дом, таунхаус. А в следующем году я бесконечно жду хорошей работы в драматическом театре.

Катерина Антонова,
Театральные Новые известия